17.05.2017 Газпром
Сегодня в Москве, в преддверии годового Общего собрания акционеров ПАО «Газпром», состоялась пресс-конференция «Стратегия „Газпрома“ в электроэнергетике». Ее участником стал начальник Управления ПАО «Газпром», генеральный директор ООО «Газпром энергохолдинг» Денис Федоров.
Было отмечено, что в 2016 году основные производственные компании Группы «Газпром» в электроэнергетике (ПАО «Мосэнерго», ПАО «МОЭК», ПАО «ТГК-1» и ПАО «ОГК-2») существенно улучшили финансово-экономические показатели. При увеличении совокупного объема производства электрической энергии на 6,1% относительно 2015 года (до 153,8 млрд кВт*ч), а тепловой — на 6,5% (до 119,3 млн Гкал), суммарная выручка этих компаний по РСБУ выросла на 17,4% (до 533,6 млрд руб.), EBITDA — на 27,2% (до 80,8 млрд руб.), чистая прибыль — на 65,5% (до 19,3 млрд руб.).
Эти результаты были достигнуты, в частности, благодаря вводу новых эффективных мощностей в рамках договоров о предоставлении мощности (ДПМ), минимизации загрузки неэффективных генерирующих объектов, проводимой работе по повышению эффективности операционной деятельности и оптимизации затрат.
Группа «Газпром» последовательно вводит в эксплуатацию новые энергоблоки, что обеспечивает ей дополнительные конкурентные преимущества на рынках электроэнергии и мощности. «Газпром» в основном завершил выполнение обязательств в рамках ДПМ. На Троицкой и Новочеркасской ГРЭС ПАО «ОГК-2» введены два новейших угольных энергоблока общей мощностью порядка 1 ГВт. В Санкт-Петербурге на площадке Электростанции №1 Центральной ТЭЦ ПАО «ТГК-1» завершено строительство необходимой для надежного энергоснабжения центра города газотурбинной теплоэлектроцентрали (ГТУ-ТЭЦ) мощностью 100 МВт.
Всего с 2007 года, когда Группа «Газпром» вошла в электроэнергетический сектор, выполнено более 30 проектов строительства новейших парогазовых, газотурбинных и угольных энергоблоков, обновления традиционных паросиловых агрегатов и объектов малой гидроэнергетики. Их суммарная мощность — свыше 8,5 ГВт. В настоящее время определена конфигурация и запущена реализация последнего ДПМ-проекта Группы — строительство Грозненской ТЭС мощностью 360 МВт.
На пресс-конференции также были рассмотрены другие вопросы, связанные с деятельностью электроэнергетических объектов «Газпрома» в России.
СТЕНОГРАММА ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИИ
Мы начинаем серию пресс-конференций в преддверии общего собрания акционеров Газпрома. Сегодня поговорим о работе компании в области электроэнергетики. В пресс-конференции принимает участие Денис Владимирович Федоров, начальник управления Газпрома, гендиректор Газпром энергохолдинга.
— Доброе утро! Постараюсь кратко пройтись по презентации и больше времени оставить на вопросы, которые у вас возникнут.
У нас увеличилась выработка электроэнергии, увеличился объем отпуска тепловой энергии. Неплохо выросла выручка, EBITDA. В 2016 году мы ввели ряд новых энергоблоков. На Троицкой ГРЭС – 660 МВт, Новочеркасская ГРЭС – 330 МВт. Это два угольных блока. У Троицкой – китайский блок 660 МВт. Достаточно большое и долгое строительство, все оборудование – китайское. На блоке высокий уровень автоматизации. Работает не без проблем, сейчас мы убираем «детские болезни», которые есть у новых блоков. Учитывая отсутствие строительства пылеугольных блоков в России за последние 10-15 лет, проект достаточно сложный, и определенные проблемы у нас возникают с эксплуатацией оборудования, но я думаю, что в течение полугода мы все их решим.
По Троицкой ГРЭС – это циркулирующий кипящий слой, 330 МВт. Единственный в России блок такой мощности, работающий на ЦКС. Здесь все проблемы уже решены и блок работает в нормальном режиме.
В прошлом году начали полномасштабную реализацию проекта по Грозненской ТЭС мощностью 360 МВт. В этом году – ближе к середине 2017 – мы завершаем строительство двух турбин по 50 МВт в Санкт-Петербурге на Центральной ТЭЦ. Учитывая, что эта станция находится в самом центре Санкт-Петербурга, много объемов переключения электрических нагрузок, поэтому до сентября мы будем осуществлять электросетевые работы по переключению, а сам блок уже работает и в ближайшее время мы пустим его в эксплуатацию.
<…>
Каких-то новых масштабных инвестиционных проектов мы пока не задумываем: для этого нет инвестиционных предпосылок. Рынок электроэнергии и мощности не дает нам никаких инвестиционных стимулов вкладываться в новые проекты по развитию генерации. Поэтому наши основные задачи – это выплата дивидендов акционерам и снижение чистого долга.
<…>
У нас есть поручение по актуализации стратегии Газпрома в электроэнергетике, сейчас мы над этим активно работаем. В случае, если будут приняты решения по «ДПМ-штрих», то у нас есть ряд проектов, которые мы считаем необходимым реализовать при наличии инвестиционных стимулов, но сегодня решений со стороны органов исполнительной власти мы не видим.
Будем продолжать оптимизировать наши операционные и инвестиционные затраты. Потихоньку выводим мощности из эксплуатации. На сегодняшний день согласован вывод к 2022 году порядка 1000 МВт, будем этим заниматься. Занимаемся проектами по строительству мощностей в Сербии, «Силе Сибири», ведем проектирование первой очереди электростанции, рассчитанной для энергоснабжения Амурского газоперерабатывающего завода.
Насчет приобретения профильных активов на сегодняшний день никаких переговоров не ведется. Предложений, которые нам казались бы интересными, у нас на сегодняшний день нет. Мы несомненно следим за ситуацией, которая происходит в российской электроэнергетике, но пока ничего того, о чем можно было бы разговаривать, у нас нет.
Международные проекты: строительство электростанции в Панчево. По конкретному выбору оборудования еще идут переговоры. Вчера я встречался с представителями Siemens, с руководством Metka – греческой компании, которая выиграла конкурс по строительству электростанции. Мы должны принять окончательное решение по мощности этой электростанции. Думаю, что мы в течение недели-двух все это завершим и Metka приступит к работам на этом проекте.
<…>
Что касается системных вопросов, которые стоят перед отраслью. <…> Несомненно, программа ДПМ создала определенные преимущества, позволила обновить какую-то часть мощностей России, но это точно не то, на чем стоит сегодня остановиться. Эту инвестиционную программу необходимо продолжать, развивать. Мы надеемся, что федеральные органы исполнительной власти примут необходимые решения и мы сумеем начать реализовывать программу модернизации мощностей и поддерживать их.
Несомненно, большие проблемы существуют по угольной генерации в Центральной части России: очень низкая цена, не отличается от газовой, а операционные затраты на угольную генерацию существенно выше, достаточно большие объемы вывода мощностей на угле в Центральной части России, что негативно сказывается на энергетической безопасности страны.
Существуют проблемы с углем, в первую очередь, на Новочеркасской ГРЭС. Мы получаем крайне мало угля, мы получаем его крайне плохого качества, дожигаем его с помощью газа, что делает использование угля экономически неэффективным. Мало того, объем поставок составляет в среднем 60% от законтрактованного, то есть нам банально не везут уголь. Были поставщики, которые везли всего 10% угля от тех заявок, которые мы им дали. Хотя в период, когда начинаются конкурсные процедуры по углю, все угольные компании, работающие в данном субъекте, за каждую копейку, за каждую лишнюю тонну угля бьются, а когда доходит до реального дела, ничего не происходит. Этот вопрос вынесен на губернатора Ростовской области, на Министерство энергетики, я знаю, что там проходило несколько совещаний, но в этом году зимой мы имели реальные опасения в отношении поддержания склада угля в необходимых объемах. Это точно никуда не годится. Насколько я понимаю, весь уголь идет на экспорт. Как только экспортная цена растет, уголь к нам не идет. Вернее, к нам идет тот уголь, который не берут на экспорт. Я не хочу называть его землей, но это точно уголь не того качества, под который запроектирована станция. Мы несколько составов просто отправили обратно поставщикам.
<…> Мы даже смотрим возможность строительства второй нитки газопровода к Новочеркасской ГРЭС, потому что мы можем попасть в ситуацию, когда не будем выполнять нормативы Минэнерго по складам, и это может привести к ответственности и руководство ОГК, И ГЭХ, не только к административной, но и к уголовной. Ситуация недопустимая, но влиять мы на нее не можем.
Если мы построим газопровод, то мы в принципе откажемся от угля. За исключением нового энергоблока 330 МВт. Понимая все социальные проблемы, которые возникнут в Ростовской области, — мы потребляем порядка 60% всего угля, который производится в Ростовской области, а может и больше, — то это явно приведет к социальным последствиям среди шахтеров.
Вопрос по газопроводу уже не столько экономический, сколько касается безопасности работы электростанции. <…>
Если говорить о наиболее серьезных проблемах, с которыми мы столкнулись в рабочем режиме в течение 2016 года, это продолжение ситуации с долгами в Санкт-Петербурге – несмотря на огромное количество встреч, договоров, переговоров, мы не видим снижения просроченной дебиторской задолженности, — и проблема с углем у ОГК-2.
Вопросы.
<…>
– Красноярская ГРЭС: Какие станции по ОГК-2 планируется включить в программу модернизации? Кокой может быть рот потребления электроэнергии в России?
– Не вижу предпосылок для взрывного роста потребления электроэнергии. В свое время РАО ЕЭС закладывал рост в 4% от года к году, я и тогда считал, что это были завышенные оценки. Думаю, что все будет находиться в одном уровне плюс-минус 1%. По субъектам может быть, в целом по России не ожидаю.
С точки зрения Красноярской ГРЭС – это одна из наших «кормилиц». Это доходная электростанция, есть два поставщика угля. Деньги в Красноярскую ГРЭС-2, которая является донором, мы вкладывать будем. Прокомментирует Станислав Ананьев, гендиректор ОГК-2:
– Сургутская и Красноярская ГРЭС-2 – в приоритетах Газпрома по модернизации как доноры. Есть также приоритеты с точки зрения Минэнерго и Системного оператора – это Новочеркасская и Ставропольская ГРЭС.
– Пресс-служба Троицкой ГРЭС. В прессе появлялась информация о продаже Троицкой ГРЭС Фортуму. Возможна ли такая сделка?
– Есть такая фраза, что не продается за деньги, то продается за очень большие деньги. Периодически в рабочем режиме идут различные переговоры, нам предлагают что-то купить, что-то продать, но подтвердить ничего не могу, все только в состоянии разговоров.
– Интересен ли Вам конкурс в Тамани?
– Нет, в Тамани мы не будем участвовать в конкурсе.
– Какие стимулы для модернизации хотел бы получить ГЭХ? Какая дискуссия идет в Правительстве и ведомствах на эту тему? Какой объем по компании в целом Вы могли бы предложить для модернизации? Вчера была Правительственная комиссия по импортозамещению, где сообщалось, что осенью выйдет в опытно-промышленную эксплуатацию газовая турбина 110 МВт отечественного производства. Как Вы оцениваете ее перспективы для отечественной энергетики? Со стороны Минпромторга была информация, что в скором времени по этой турбине будет подписан инвестиционный контракт между ведомством, ИнтерРАО, Роснано и Газпромом.
– Ни о каких меморандумах даже речи не было! Несколько недель назад мы выиграли суд у Сатурна на 1,2 млрд руб. по этой турбине. Если кому-то нужна опытно-промышленная эксплуатация – сейчас эта турбина находится на Рязанской ГРЭС. Я с Минпромом вообще на эту тему ни с кем не общался. Совсем! Если им нужно посмотреть на эту турбину, они могут приехать на Рязанскую ГРЭС и посмотреть, что они нам привезли в декабре 2016 года. И сделать все выводы по этой турбине. Хотя мне кажется, что их достаточно легко сделать по опыту эксплуатации. Мы обсуждали с министром энергетики этот вопрос. Перед совещанием по ОЗП нас, руководителей энергокомпаний, пригласили обсудить насущные проблемы, которые стоят перед отраслью. Позиция всех генераторов сводилась к одному: мы готовы брать российское оборудование – я не говорю сейчас о турбине ГТЭ-110, я говорю о российском оборудовании, о российских турбинах, — но для этого нужно создать предпосылки.
Первая предпосылка – это отсутствие штрафов. Эту надстройку 110 МВт мы вводили в 2010 году. Она не отработала и месяцев 5-6 суммарно за все эти года. Ремонт турбины шел два с половиной года. Сименс поставляет турбину 100 за 10 месяцев. А у нас ремонт шел несколько лет.
Если честно, ИнтерРАО некуда деваться: у них четыре турбины, куда они денутся. Они попытаются их довести до ума. Но весь опыт того, что их доводят с 2008 или 2009 года и никак не доведут, он тоже о многом свидетельствует.
Поэтому с точки зрения приобретения российского оборудования, которое не имеет большой наработки, отмена штрафов может простимулировать вкладывать деньги в покупку этого обрудования.
С другой стороны, я считаю, что у нас есть в Питере на заводе турбина 150-160 МВт. Нормальная турбина, основная проблема которой в том, что горячая часть не передана Сименсом, не локализована в Российской Федерации. Мне кажется, что если будет разработан механизм модернизации, и в него попадет достаточное количество генерирующих мощностей, одним их условий модернизации может быть как раз и передача технологий горячего тракта иностранными производителями, до 100% локализации на территории России. Тем более по этим турбинам — 160-180 МВт — не думаю, что есть какие-то большие секреты или технологические сложности. Эта турбина выпускается не один десяток лет, и ничего экстраординарного в том, чтобы создать здесь производство горячей части, нет.
Пункт номер два. Мне кажется, что мы стратегически не тем занимаемся. Мы пытаемся догнать кого-то. Разработке этой турбины – 110 МВт – если я не ошибаюсь, больше 20 лет. Мы пытаемся довести турбину, которую придумали 20 лет назад. Мы должны либо ставить задачу идти на опережение, посмотреть, какие зарубежные проекты есть, какие они до 2025 года ставят перед собой задачи, что создать, и пытаться создать именно это или опережающее. А не пытаться догнать турбину, которая была разработана 20 лет назад.
Тем более, что аналоги этой турбины есть – это и 150, и 100, насколько я понимаю, Сименс готов в России производить. Мы знаем, что Интер РАО совместно с General Electric занимается производством турбин в России, плюс нужно определить потенциальный спрос. Нужно, чтобы хотя бы 3-4 турбины в год производило это предприятие для хоть какой-то окупаемости.
«Больше десяти»? Вот Алексей Витальевич у нас долго проработал на Силовых машинах, вот он говорит, что нужно больше 10 газовых турбин производить в год для того, чтобы это было рентабельно.
Поэтому я не знаю ни о каких меморандумах. Я знаю, что Интер РАО ведет работу с РосНано и с Сатурном, но мы пока на сегодняшний день не можем получить нормальную работающую турбину, даже одну на Рязанской ГРЭС, хотя ввод ее прошел в 2010 году.
Что касается общих объемов модернизации – здесь я ничего сказать не могу, потому что пока мы не видим четких понятных решений и предложений. Знаю, что есть две идеи, одну мы больше поддерживаем, другую меньше. Первая, которую мы предлагаем, — это увеличить ставку оплаты за мощность по первой ценовой зоне, а мы на себя возьмем обязательства в рамках этих дополнительно полученных денег проводить модернизацию оборудования, того, которое мы считаем необходимым модернизировать, потому что мы просто лучше знаем наше оборудование и лучше сумеем определить наши болевые точки и проанализировать их. Задача счетная, понятная.
Второй вариант – а-ля ДПМ-штрих. <…>
Каких-то сверхдоходов мы не получаем. Как результат, у нас нет инвестиционных стимулов для того, чтобы вкладывать деньги. Несомненно, мы понимаем нашу ответственность за нормальную работу нашего оборудования, несомненно, деньги в поддержание оборудования в нормальном состоянии, мы вкладываем. Но нужно проводить и масштабные системные проекты – например, замена турбин Т-250 в Москве, которые до 2025 нужно заменить все. Турбину Т-290 мы разработали вместе с Реновой, пилотный проект на ТЭЦ-22 мы запустили, так или иначе мы его доведем до конца вне зависимости от рыночной конъюнктуры, потому что он нужен для теплоснабжения потребителей. Проект мы доведем, но для того, чтобы он пошел в серию, чтобы мы загрузили наукоемкой высокотехнологичной продукцией Уральский турбинный завод, необходимы стимулы.
Мы считаем, что поднятие цены на мощность будет являться таким стимулом. А мы на себя возьмем обязательство заменить то оборудование, которое необходимо менять.
<…>
У нас нет потребности заместить все импортное отечественным. Мы видим свои потребности на несколько лет вперед
Если говорить о создании высокотехнологичных производств. Все говорят: давайте турбины делать! А мы говорим: коллеги, сейчас надо не турбины делать, а лопатки. Сейчас основной бизнес – сервисный. Это лопатки. Вы сделаете лопатки на территории Российской Федерации – мы, конечно, с вами заключим контракты. Потому что объем сервисных контрактов в ближайшее время превысит по стоимости объемы закупаемого оборудования (газовых турбин). Поэтому давайте сначала сделаем лопатки, а потом, если сумеем, доделаем газовую турбину.
Если есть интерес у каких-то инвесторов, то у нас на станциях есть и территории, и тепло, вода, мы готовы обеспечивать максимально комфортные условия для работы потенциальных инвесторов.