19.02.2025 Чита.ру
<…> В начале 2025 года часть сотрудников ТГК-14 выступила с публичными обвинениями в адрес руководства своей компании по поводу эффективности принимаемых управленческих решений. Практически сразу после появления этого обращения председатель совета директоров ТГК-14 Константин Люльчев в очередном выпуске проекта «Редколлегия» в беседе с редактором «Чита.Ру» Андреем Козловым ответил на все поставленные в обращении вопросы и обсудил с журналистом перспективы компании на 2025 год.
Ниже приводится отредактированная расшифровка полного видеоинтервью, которое вы можете посмотреть здесь.
— Как вы прокомментируете жалобу своих сотрудников?
— С 2022 года мы проделали большую работу с точки зрения обеспечения социальной надежности и благополучия наших сотрудников. И зарплата у нас превышает как среднерегиональные показатели в отрасли.
У нас состоялась встреча с «Электропрофсоюзом» — организацией, которая представляет энергетические профсоюзы по всей России (после появления письма от сотрудников ТГК-14 «Электропрофсоюз» также выступал в публичном пространстве с критическими заявлениями в адрес руководства компании. — Прим. ред). На встрече стало очевидно, что средняя зарплата Читинской генерации (одно из основных подразделений ТГК-14, в которое входят коллективы всех ТЭЦ Забайкальского края — ТЭЦ-1 и ТЭЦ-2 Читы, а также станции в Шерловой Горе и Приаргунске. — Прим. ред.) выровнена, она стала выше. Но это одна сторона медали. Вторая сторона — как за таким ростом поспевает тариф. К сожалению, мы видим определенную несбалансированность.
В 2024-м зарплата выросла более чем на 20%. Средняя зарплата на ТЭЦ Читы составила 111 тысяч рублей, а в Приаргунске — 140 тысяч рублей. Чтобы сбалансировать тарифный источник с такой зарплатой, проводятся мероприятия по улучшению технологических процессов. Мы инвестируем значительные средства, и это вызывает необходимость повышения производительности труда, совершенствования бизнес-процессов.
Созданная ранее в ТГК-14 структура предполагала многослойную систему управления, в которой часто не хватало ресурсов на работу с конкретными людьми. Нынешняя высочайшая динамика нашей работы требует другого темпа управления, и многие руководители — прежде всего среднего звена — оказались не готовы к этому. Кто-то где-то мог быть ущемлен по сравнению с тем, как это было построено раньше, сокращен, но мы всем всё старались объяснить, показать, ответить на вопросы.
— После письма были встречи и беседы с сотрудниками?
— Безусловно. Поговорили со всеми — пригласили прокуратуру, органы федеральной безопасности, профсоюзы, показали каждому, как выглядит реальная картина. Когда все увидели, какие у нас на самом деле заработные платы, практически все вопросы были сняты.
При этом основная наша выручка зависит от тепла, и мы ограничены тарифом. А тариф ограничен предельным индексом роста тарифа, установленным правительством Российской Федерации. Получается замкнутый круг: нам нужно повышать заработную плату, покупать уголь по рыночной цене (уголь — одна из основных составляющих при расчёте себестоимости тепла. — Прим. ред.), но при этом оставаться в предельном индексе роста тарифа.
В Чите эта проблема копилась десятилетиями. Здесь потребители платят за гигакалорию 1666 рублей, это самый низкий в России тариф. Получается, мы покупаем стремительно дорожающий уголь и повышаем зарплату на 25% в год, но всё еще ограничены тарифом. Наш анализ говорит о том, что на Дальнем Востоке с его сложной логистикой по доставке угля этот тариф должен быть не менее 3000 рублей за гигакалорию. Я уверен, мы к этому постепенно придем, потому что найти чудо в тарифном источнике невозможно.
Поясню отдельно, что традиционно в энергетике система оплаты труда построена по отраслевым тарифным сеткам. Это 22-й разряд. И понятно, что разница в зарплате на одной и той же станции между начальником смены и машинистом достаточно большая. И мы договорились с профсоюзами о том, что будем выравнивать премирование. Раньше была достаточно низкая заработная плата у всех, все были плюс-минус равны. Когда начали индексировать зарплату нынешними темпами — вплоть до 25% в год, — произошло расслоение между разрядами и появилась напряженность. Мы всеми силами пытаемся ее снижать.
При корректировке зарплаты нужно более индивидуально подходить к тем, кто стоит на высоких разрядах. И объективно смотреть на численность этого персонала. Давайте для примера возьмем станцию в Приаргунске — здесь получают всего 30 гигакалорий в час (для примера: тепловая мощность ТЭЦ-1 Читы превышает 1 тысячу Гкал/час — Прим. ред.). Оперативный персонал на станции в смену — 10 человек, четырехсменный режим — 40 человек. А всего штат станции — 140! То есть на 40 человек оперативного персонала еще 100 человек ремонтного, эксплуатационного и прочего персонала. Притом что сейчас настало время рабочих специальностей.
Следующий очевидный момент — компетенции промежуточных руководителей. Многое зависит от них. И когда режим работы просто поддерживающий — это одна ситуация. Когда режим работы динамичный, когда надо не только заниматься текущей деятельностью, но и ремонтировать оборудование, заниматься реконструкцией котлов, строить станцию, это требует совсем другой отдачи от руководителей и совсем другой динамики. Честно вам скажу, не многие к этому готовы.
— А вы повышаете в этот момент зарплату, если человек берет на себя новые обязанности?
— Конечно. Весь руководящий состав станций получает очень высокую конкурентную зарплату.
— Существует ли в ТГК-14 проблема текучки кадров, о которой в числе прочего шла речь в обращении сотрудников?
— В 2024-м текучка снизилась. Сейчас она находится в районе 12%. Много это или мало? Я так понимаю, это стандарт. Но когда мы анализируем текучесть по причине перехода на более высокооплачиваемую работу — она не такая большая. Мы находимся в ситуации, когда использующие вахтовый метод работы горнодобывающие предприятия завлекают рублем большое количество человек. Но этот «рубль» имеет две стороны. Первая — его очень тяжело заработать из-за специфики труда. Вторая — будет нужно расстаться с семьей на месяц, а то и больше.
— Откуда основной приток кадров у вас?
— Из самых разных компаний и отраслей. Есть те, кто приходит из частных компаний, где платят мало или закончился какой-либо проект. Что касается профессионального технического образования или высшего, мне кажется, надо придавать больше популярности работе в энергетике. Молодежь по большей степени не знакома с этой отраслью экономики и не знает, насколько она фундаментальна. Мы уже столкнулись с тем, что не все готовы на такой традиционный труд, полноценный интенсивный рабочий день. Конечно, есть проблема структурного дефицита притока молодых кадров, но, я думаю, нам хватит сил и возможности ее решить.
— Многих волнует судьба малых станций в Приаргунске и Шерловой Горе. Какие у них перспективы?
— Мы всё это время старались сделать всё возможное, чтобы эти станции работали. При этом понимали, что они убыточные. Для региона это большая проблема, потому что они оттягивают на себя существенный финансовый ресурс, который мог бы быть направлен на другие мероприятия.
Варианты развития разные. Например, та небольшая выработка электроэнергии, которая у них есть, идет на их собственные нужды. Также регион предлагает нам изучить возможность рассмотрения вариантов по строительству модульных котельных, которые обеспечивали бы меньший расход угля.
Мы здесь не делаем резких движений, потому что все должны понимать, что в ряде случаев эти станции — градообразующие. Поэтому никаких радикальных планов касаемо них у нас нет.
— У вас большие планы на реконструкцию ТЭЦ-1 на этот год. Всё ли идет как нужно?
— На этот год запланирована модернизация четвертого котла, на следующий — седьмого (речь идет о модернизации двух котлоагрегатов из 13 работающих на станции. Модернизация проводится в рамках федеральной программы КОММОД (конкурентного отбора модернизированных мощностей), призванной привлечь инвестиции в перевооружение генерирующего оборудования действующих ТЭС. — Прим. ред.). В этом году мы также будем менять генератор, который уже пришел на станцию. Это существенные компоненты генерирующего оборудования. Мы согласовали с региональными штабами по энергосбережению, что выводим сейчас из эксплуатации четвертый котел и приступаем к демонтажу. Когда отопительный сезон закончится, мы начнем монтаж оборудования и другие важные ремонтные работы.
Отмечу, что подобное не проводилось ни разу на ТЭЦ-1 с 1965 года (момента ввода станции в эксплуатацию. — Прим. ред.). И это потребует мобилизации трудовых ресурсов. Мы рассматриваем различные варианты: и собственный персонал, и ресурсы нашего дочернего предприятия, которое себя уже показало на СКК (специальные казначейские кредиты — еще один федеральный механизм привлечения средств для модернизации региональной инфраструктуры за счет предоставления льготного кредита из федерального бюджета. В Чите средства в размере около 900 млн рублей были выделены в 2024 году на модернизацию внутриквартальных сетей, программа ремонтов была выполнена на ⅔ — часть работ перенесена на 2025 год. — Прим. ред.). <…>
