27.12.2017 Коммерсантъ
В 2017 году госкорпорации «Ростех» исполнилось десять лет. Ее гендиректор Сергей Чемезов в интервью специальному корреспонденту “Ъ” Ивану Сафронову рассказал, как изменилась его жизнь после санкций, о проблемах и успехах импортозамещения, о судебных разборках с компанией Siemens и о перспективах консолидации всего российского авиастроения. Он заверил “Ъ”, что у него нет премьерских амбиций и что избирательный штаб Владимира Путина возглавит другой человек.
— Чем для вас запомнился 2017 год?
— Если говорить в целом о событиях в стране, то это, конечно, победа наших вооруженных сил в Сирии. Она не окончательная, но тем не менее основные боевые действия прекращены. И наше оружие показало себя очень неплохо: можно сказать, прошло боевое крещение. Результатом стала активизация переговоров по линии военно-технического сотрудничества со странами Ближнего Востока и Юго-Восточной Азии. Вторым событием я бы назвал разворот нашей страны к цифровой экономике. «Ростех» вместе с «Росатомом» отвечает за разработку и реализацию программы «Цифровая экономика» в части исследований и создания технологий для новых рынков. Наши решения уже применяются в сфере электронного правительства, защищенных систем хранения данных, электронного здравоохранения и образования, обеспечения «умной» инфраструктуры городов, робототехники, медоборудования и многого другого. В рамках стратегии «Ростеха» эти отрасли являются ключевыми с точки зрения нашего развития, освоения новых рынков.
Много хороших новостей в этом году были связаны с текущей деятельностью корпорации. Во-первых, состоялся первый полет среднемагистрального самолета МС-21. Это большое событие для всей российской авиации и для «Ростеха», который выступает интегратором множества систем. Наша Объединенная двигателестроительная корпорация (ОДК) сделала для МС-21 новый турбореактивный двухконтурный двигатель ПД-14, он прошел летные испытания. Другим важным событием в авиации стал первый полет нашего А-100, российского самолета радиолокационного дозора. Вообще по радиоэлектронному кластеру мы серьезно продвинулись, увеличили долю гражданской продукции. Активно продвигаемся в развитии экосистемного проекта «Умный город». Проекты по внедрению технологий «Светлого города» стартовали в Улан-Удэ, Нижнем Тагиле, в Москве. Это и освещение, и умные светофоры, и транспортные системы. Ну и провели ряд сделок, направленных на развитие частно-государственного партнерства. В капитале нашего холдинга «Вертолеты России» появился РФПИ и иностранный инвестор, договорились об увеличении доли частного инвестора в концерне «Калашников».
— Каких финансовых показателей «Ростех» ждет по итогам года?
— По предварительным ориентирам выручка составит около 1,5 трлн руб., в 2016 году было 1,26 трлн руб. При этом уже сейчас можно констатировать серьезный рост «гражданки» — примерно на 20% по сравнению с предыдущим годом. Ожидаем, что выйдем на цифру 460–470 млрд руб. В этом году «Ростеху» исполнилось десять лет, и мы посчитали, что общая стоимость активов по сравнению с 2007 годом выросла в три раза, достигнув отметки 3 трлн руб. Хотя по факту рост еще выше. Цифра 1 трлн руб., с которой мы начинали,— это балансовая стоимость, которая была только на бумаге. Когда мы провели первый аудит и столкнулись с реальными цифрами и фактами, я очень удивился: многое не стоило того, что было написано. За десять лет мы проделали огромную работу. Сегодня качество наших активов совсем иное. В развитие наших предприятий за время работы корпорации инвестировано более 1 трлн руб.
— К сокращению военных заказов готовы?
— Мы должны увеличить долю гражданской продукции до 50% к 2025 году — тогда у нас есть шанс выжить, потому что опираться только на производство военной продукции, наверное, уже нельзя. Но печальный опыт 1990-х годов говорит, что вряд ли мы сможем нормально существовать при нулевом гособоронзаказе.
— С 1 января 2018 года начнет действовать новая госпрограмма вооружений. На что «Ростех» может рассчитывать?
— По нашим подсчетам, каких-то сильных сокращений по объемам не произойдет: за десять лет на наши предприятия придется примерно одна треть всех средств госпрограммы.
— Импортозамещение газотурбинных установок для кораблей ВМФ идет без сбоев?
— Сейчас на испытательном стенде ОДК «Сатурн» проводятся испытания этих двигателей. В следующем году мы приступим к серийному выпуску корабельных газотурбинных установок. Сможем удовлетворять любые потребности ВМФ в газотурбинных двигателях и агрегатах на их основе, полностью нивелировав зависимость от украинских поставщиков.
— А импортозамещение по другим отраслям как ведется? Все безболезненно?
— У нас есть сложности с энергетическим оборудованием, это не секрет: сейчас все большие турбины производятся западными игроками типа General Electric или Siemens. Потребность в станциях у нашей страны огромная: надо строить новые, модернизировать старые… А в основном генерирующее оборудование западное. И надо нам уходить от этой зависимости, чтобы нас больше не пугали санкциями и судами. Эта работа в «Ростехе» ведется на базе ОДК. В ближайшие два года мы представим образцы российского генерирующего оборудования, в том числе и турбин.
— Почему тогда нужно было связываться с турбинами Siemens и заключать контракт уже после вхождения Крыма в состав России в 2014 году?
— Нас пытались поставить в безвыходное положение: сказали: мы будем работать у вас в стране, но по своим правилам. И тем самым не оставили выбора, ведь подходящее оборудование производят американцы, немцы и итальянцы. Куда ни кинь — везде клин. В свою очередь, мы прежде всего думали о наших гражданах. Если говорить с позиции общечеловеческих ценностей, то какая разница, где живут люди? Хоть в Крыму, за Уралом, на Дальнем Востоке, в Тамани. И если у этих людей нет возможности ни помыться, ни согреться, нет электричества, вода не подается, то как им выживать? С этой точки зрения, в какой регион поставлены турбины — вообще не имеет никакого значения. А на Западе обо всем этом забывают — права человека тут уже не играют никакой роли. Главное — санкции. Кстати, когда США и ЕС ввели ограничения, мы предлагали Siemens забрать турбины, выкупить их у нас, но они отказались.
— Чем мотивировали?
— Они сказали, что не будут платить за хранение и транспортировку поставленного оборудования и готовы выкупить его только по цене контракта, не более. А кто нам возместит наши затраты? Мы за свой счет? Нет. Поэтому объявили конкурс и продали это оборудование.
— А чем вся эта история может закончиться?
— Siemens — серьезная компания, ей тоже не с руки ссориться со всеми, да и российский рынок немаленький. Честно, мы не хотим конфликта, хотя ответные претензии им тоже предъявили, поскольку определенный ущерб своими действиями они нам нанесли. Но отказываться от идеи подписать мировое соглашение не будем.
— Сроки запуска станций в Крыму не сдвигаются?
— Первые пусковые операции — так называемый розжиг — предусмотрены в феврале 2018 года, далее будут проводиться пусконаладочные работы.