Силовой остров

Интервью: Михаил Слободин

SM 13 (151) 13 апреля 2009

В 1996 г. инженер-экономист из Североуральска Михаил Слободин попал на работу к Виктору Вексельбергу, как раз создававшему СУАЛ. Затем Вексельберг сделался миллиардером, а Слободин возглавил его энергетический бизнес — «КЭС-Холдинг» с выручкой $8 млрд

На скупку энергоактивов «КЭС-Холдинга» были затрачены миллиарды долларов. Сколько они стоят сейчас?

По сравнению с первоначальной ценой — копейки, меньше $1 млрд исходя из биржевых котировок. Но это не отражает реальной, фундаментальной стоимости этих компаний.

У «Сургутнефтегаза» объем денежных средств на счетах и то больше, чем капитализация. Надеюсь, у вас не так?

Именно так и есть. Мы же покупали акции энергокомпаний двумя способами: через выкуп госпакетов и допэмиссию. В первом случае деньги шли государству, во втором — на счета купленных нами компаний с условием, что деньги будут направлены на инвестпрограмму. Так что объем средств от допэмиссии превышает размер капитализации наших активов. Такая ситуация не только у нас, но и у многих генерирующих компаний! Это плохой сигнал. Получается, инвесторы считают, что проекты по строительству новой генерации имеют отрицательную доходность.

КЭС будет выкупать доли миноритариев в своих ТГК, чтобы перейти на единую акцию и когда-нибудь выйти на биржу?

Мы обсуждаем вопросы консолидации, но миноритарии не дождутся от нас оферт по старым ценам! Все предыдущие обязательства мы, кстати, перед миноритариями выполнили в полном объеме и без каких-либо скандалов. А проводить IPO пока что бессмысленно. Об этом, пожалуй, можно будет говорить через несколько лет, когда рынок окончательно восстановится.

Инвесторы, в частности, жалуются на отсутствие правил игры на рынке мощности. Объясните популярно, в чем проблема?

Покупая электричество, предприятия на самом деле платят два тарифа: постоянный — за мощность и переменный — за объем потребленной электроэнергии.

Это как телефон в квартире: базовая абонентская плата за то, что он просто есть, а дальше поминутная оплата разговоров.

Примерно так, хотя в энергетике все гораздо сложнее. Рынок мощности задумывался как инструмент, который обеспечит инвесторам возвратность их вложений. Инвестор строит новую станцию на 100 МВт там, где эта мощность может быть востребована. Потребитель как бы резервирует за собой нужную ему мощность. В результате он имеет гарантированную возможность в любой момент получить необходимое ему электричество, а инвестор — возврат инвестиций в строительство. К сожалению, нынешние тарифы на новую мощность не позволяют этого сделать инвестору. Недавно «Газпром» ввел новые мощности на «Мосэнерго». С тарифом на мощность, который им установил Совет рынка, получается, что окупать их, по расчетам инвесторов, придется 18 лет. Очевидно, что плату за мощность надо повышать. А значит, электричество с новых станций суммарно будет экономике существенно дороже даже с учетом более эффективного использования топлива на новых станциях. Но модернизировать отрасль невозможно без роста тарифов на электроэнергию.

Ваш коллега, глава совета директоров ОГК-5 Доминик Фаш, недавно всем показывал свою коммунальную квитанцию: у себя во Франции за январь-февраль он заплатил €1500 за электричество. В России, мол, по сравнению с этим тарифы невысокие — даже если их поднять вдвое.

Я просто знаю, где Доминик живет, был у него в гостях на Лазурном берегу. В России владельцы загородных домов тоже платят по 15 000-20 000 руб. в месяц за электричество. Но всегда можно сэкономить. Могу привести в пример свою семью. У нас выросли счета за электричество. Стали разбираться почему. Причина оказалась банальной: ни дети, ни мы не привыкли выключать за собой свет. Сейчас ввели простое правило: кто за собой свет не выключил, тот в следующем месяце оплачивает счета. К детям это тоже относится. Карманных денег ребенка, правда, на один счет не хватит, но, значит, он рискует потерять свой «доход» за полгода. После двух таких случаев потребление электричества у нас в семье снизилось на 40%.

В «КЭС-Холдинге» также жестко экономите? Вы собирались сократить персонал приобретенных энергокомпаний. Насколько сократили в итоге?

Конечно, в компании идет оптимизация. Я не буду вас пугать нашими цифрами. Но социальной катастрофы мы не создаем: у нас же 70 электростанций от Поволжья до Урала. А так мы экономим на всем. Лично я перестал пользоваться VIP-залом в аэропорту, частенько летаю экономклассом. Мы сокращаем выплаты, привязываем их к ежемесячным финансовым показателям. Не собрали дебиторку — у меня весь управленческий персонал сидит с уменьшенной премией. И по такой системе у нас работает уже 9000 человек — весь менеджерский состав.

Почему у вас так много менеджеров?

Но мы же купили много активов: четыре ТГК, пять сбытовых компаний и все остальное, административно-управленческого персонала в них оказалось очень много. 15% топ-менеджеров мы уже сократили, чтобы избежать дублирования функций, и продолжаем оптимизацию по всем направлениям.

А на закупках топлива вы тоже экономите? С поставщиками торгуетесь?

А как же! Правда, «Газпром» по ценам прогнуть невозможно. Он продает газ по регулируемым ценам, установленным государством — Федеральной службой по тарифам (ФСТ), а все, что сверх лимитов, — через биржу «Межрегионгаз», которая сейчас не работает. Но уже сегодня у независимых производителей газ можно купить дешевле. С угольщиками торговать проще. Мы говорим: «Даете высокие цены — мы переходим на газ». К тому же на ТГК-5 в Кирове у нас есть собственное топливо — торф. И если угольщики будут драть цену, мы полностью откажемся по Кирову от угля. Угольщики это понимают, что существенно укрепляет наши переговорные позиции.

В кризис многие предприятия снизили энергопотребление или перестали вовремя платить. Как это отразилось на работе «КЭС-Холдинга»?

В IV квартале все было ужасно. В ноябре энергопотребление упало на 8% (к ноябрю 2007 г.). Еще в сентябре был пятипроцентный рост, однако за два месяца ситуация изменилась кардинально. К тому же резко пропали деньги из системы. Был большой риск, что сбытовым компаниям начнут закрывать кредитные лимиты и это выльется в кризис неплатежей на оптовом рынке. Тем не менее меры по обеспечению ликвидности, которые принимало правительство, позволили пережить эту ситуацию. Сейчас по первым месяцам 2009 г. наши клиенты покупают на 3-5% меньше электричества и на 7-8% тепла, чем раньше. Но это уже не катастрофа.

У банков уровень плохих кредитов достигает 10% и более. А у вас сколько неплательщиков?

Определенная доля плохих дебиторов была всегда — на уровне 3-5%. Сейчас она может вырасти до 6-8%. Но банки дали денег на год вперед и ждут, пока им отдадут. А мы имеем возможность оперативнее регулировать вопросы задолженности. Осенью каждый мало-мальски грамотный потребитель пытался попробовать: а можно ли не платить? Что мне будет, если я не заплачу? Пришлось действовать жестко: сбытовые компании «КЭС-Холдинга» стали ограничивать должникам подачу электроэнергии и тепла. Количество соответствующих уведомлений об ограничении или отключении выросло в 4 раза. Много кого отключали из малого и среднего бизнеса.

А как платит население? В свое время вы пытались превратить компанию «Российские коммунальные системы» (РКС) в своего рода ритейл КЭС — чтобы прийти в каждый дом. Обширную географию РКС сузила до регионов, где КЭС производит электричество и тепло.

Это не совсем так. В прошлом году мы развели РКС и КЭС, исключили все конфликты интересов. Там, где территории КЭС и РКС совпали, часть бизнеса РКС перешла в наши ТГК, достроив цепочку генерации. В основном это тепловые сети. Сейчас РКС работает на других территориях, где у КЭС нет собственных энергомощностей: занимается водой, теплом и электричеством.

Но тепловыми сетями «КЭС-Холдинг» доходит до каждой батареи в каждой квартире?

Мы не можем дойти до конкретной квартиры, исходя из специфики Жилищного кодекса. В части тепловой энергии между нами и конкретным жильцом стоит либо управляющая компания, либо ТСЖ — товарищество собственников жилья. Они нужны, но среди них попадаются недобросовестные товарищи. Входной билет тут просто никакой: уставный капитал от 10 000 руб., квалификационных требований нет. Любой может заняться этим бизнесом, пообещав жильцам отремонтировать подъезд. Вот и попадаются мошенники: население им платит, а они нам — не всегда. В Перми по нашему обращению правоохранительные органы возбудили уголовное дело против руководителя одной управляющей компании. Он собрал 30 млн руб. с жильцов за тепло, перевел их в виде займа на другую компанию, а мы денег не получили.

Может, КЭС имеет смысл входить в капиталы управляющих компаний?

Это не наш бизнес. Этим должен заниматься человек, который живет в доме, знает жильцов, знает, когда отремонтировать подъезд или подмести двор.

Мы хотим контролировать не коммуналку, а скорее сбор платежей, расщепление этих платежей и расчетно-кассовые операции — для того чтобы обеспечить бизнесу прозрачность. По электричеству это есть: там отношения персонифицированы, в каждой квартире стоит счетчик. А теплоснабжение централизованное — там невозможно поставить отдельный прибор учета в каждой квартире.

Вы выходили с предложением изменить тарифообразование на тепловую энергию. В чем его суть?

Тариф устанавливают РЭК — региональные энергетические комиссии — по принципу «издержки плюс». Энергокомпания говорит: у меня себестоимость гигакалории тепла — 400 руб. При этом никому не выгодно сокращать издержки, нет стимула инвестировать: непонятно, сколько составит тариф через несколько лет. Мы предлагаем очень простую конструкцию: перейти на пятилетнее тарифное образование. Взять за базу тариф 2009 г. А дальше индексировать тарифы, ориентируясь не на инфляцию, а на реальные доходы населения в конкретном регионе. При этом на 2010 г. мы готовы принять минимальный объем повышения (правда, без учета топлива, решение по которому правительство принимает отдельно, зафиксировав свои издержки) с компенсацией в последующие годы, когда экономика восстановится после кризиса. Сумма платежей за тепло может и не увеличиться, если потребители займутся энергосбережением: будут закрывать форточки, вовремя менять трубы, жестче контролировать расходы управляющих компаний.

Из-за кризиса «КЭС-Холдинг» как-либо скорректировал объем своей инвестиционной программы?

Мы строим то, что можем строить. Денег от допэмиссии хватит на ближайшие 2-3 года. По трем из четырех генерирующих компаний инвестпрограмма у нас вполне посильная, а вот у ТГК-9 (Екатеринбург, Пермь, Коми) она составляет половину от объема установленной мощности. Если у КЭС не будет возможности привлекать долгосрочные кредиты, то выполнить такую масштабную инвестпрограмму мы не сможем физически. Впрочем, в таком объеме она и не нужна. Например, Новобогословская ТЭЦ на 1000 МВт была запланирована под строительство нового электролизного производства. А сегодня там не то что новое производство строить не будут, старое собираются закрывать. Или планировали возводить новую электростанцию в Березниках — как раз там, где у «Уралкалия» произошел провал грунта. Сейчас думаем, где строить вместо Березников. Может, в Сочи начнем строить — по согласованию с Минэнерго.

Сочи же не ваш регион.

А какая нам разница, где строить? Можно хоть в Москве, были бы проекты. И Красноярский край сейчас обсуждаем с Минэнерго. У нас простая позиция: мы объем инвестпрограммы все равно в перспективе выполним. Но надо понимать, что снизился спрос на новые мощности. Поэтому мы ведем диалог с Минэнерго: кому нужна станция на 1000 МВт где-то в медвежьем углу, там, где спроса нет и никогда не будет? Давайте взамен построим там, где спрос есть.

Но и стоимость строительства электростанций из-за кризиса наверняка снизилась.

У нас две прямо противоположные тенденции. Металл и стройматериалы подешевели, и стоимость строительства действительно упала на 10-15%. Стандартный блок парогазовой станции обходится сейчас в $1200-1400 за 1 кВт. Но при этом другая история, которая приводит к гораздо большему удорожанию, — это стоимость денег, которые привлекаются для строительства. Она просто убивает всю экономию в первый же год. Невозможно заниматься инвестпрограммой, имея трех-, шестимесячные, максимум годовые кредиты под 18-20% годовых. Это просто самоубийство для бизнеса! Если нет дешевых денег, вернуть которые можно уже после того, как построенная мощность начала приносить доход, компании тяжело будет выплачивать зарплату людям, обеспечивающим тепло и электроэнергию. Это самая большая опасность на сегодняшний день.

А у государства можно попросить денег?

Можно попросить все, что угодно. Только государство ничего не собирается давать — и правильно делает. Какой смысл вкладывать дефицитные бюджетные деньги в создание не очень-то пока востребованного производства? Тем более при наличии подписанных обязательств у инвесторов.

КОММЕНТАРИЙ

15 апреля 2009г. «Новый компаньон» — пермская деловая и политическая газета

КЭС-ХОЛДИНГ ОТКАЗАЛСЯ ОТ СТРОИТЕЛЬСТВА НОВО-БЕРЕЗНИКОВСКОЙ ТЭЦ

О том, что КЭС-Холдинг отказался от строительства Ново-Березниковской ТЭЦ, в интервью журналу SmartMoney заявил президент компании Михаил Слободин. Он отметил, что инвестиционная программа ТГК-9, под эгидой которой планировалось построить ТЭЦ, составляет половину от объема установленной мощности. «Если у КЭС не будет возможности привлекать долгосрочные кредиты, то выполнить такую масштабную инвестпрограмму мы не сможем физически», — пояснил принятое решение Слободин.

В пресс-службе ТГК-9 отказ от реализации проекта «Новому компаньону» пояснили тем, что промышленные предприятия, в частности Березниковский содовый завод, сворачивают свои производственные планы. Кроме того, определенная под строительство площадка находится в зоне перспективной выработки калийных запасов.

Отметим, в годовом отчете ТГК-9 за 2007 год строительство Ново-Березниковской ТЭЦ находилось в высоком приоритете. Ее мощность рассчитана на 220 МВт электроэнергии, до 500 Гкал/ч — теплоэнергии.